Первая часть

6. Идеальный шторм. Я полагаю, что медленное погружение Хауза в безумие начинается еще в эпизоде «Без боли», отметившем середину сезона. Хроническая физическая боль и возрастающее внутреннее страдание завладевают им все больше и больше. В редких случаях его душевное смятение проявляется на публике. Беседуя в присутствии Чейза с пациентом, готовым покончить с собой, Хауз признается, что его боль усиливается, так как тот действительно может это понять. Когда пациент предупреждает Хауза, что лучше ему не дожить до того дня, когда таблетки перестанут помогать, глаза Хауза отражают ясное видение собственного мрачного будущего, которое его ждет. В то время, когда он находит способ вылечить пациента, и наблюдает, как тот возвращается к нормальной жизни, у самого Хауза ничего не меняется, он все больше чувствует себя загнанным в ловушку боли и страданий. 

Хауз не может даже заставить себя прийти на праздник симхат бат, который Кадди устраивает для Рейчел. Заявляя Кадди, что с ее стороны лицемерно устраивать формальную иудейскую церемонию, Хауз в действительности ищет повод не пойти. Он уверен, что Кадди не хочет его там видеть, и она это подтверждает. Укрепившись в своем убеждении, он благодарит ее за то, что она не стала лгать и повела себя по-взрослому: призналась, что не хочет привнести его страдание в этот радостный момент. На самом деле, это вовсе не то, чего хочет Кадди, но она и не пробовала быть честной с ним. (ЛАДНО, они оба напортачили). И в конце Хауз в одиночестве сидит за пианино, играя серенаду для Кадди и ее ребенка, прекрасную, радостную и печальную одновременно, слышную лишь ему одному, вкладывая свои эмоции в тот единственный язык, которым он владеет. Он хочет быть там, он думает о ней и Рейчел, но он просто неспособен что-нибудь с этим сделать. 

И в первый из трех случаев за этот сезон непоколебимому атеизму Хауза бросается вызов, на этот раз со стороны циничного священника, чья собственная вера пошатнулась. Позже, когда Хауз поставил диагноз священнику, исключив симптом, с которым он был госпитализирован, тот видит божественное провидение в том, что он попал к Хаузу, и предлагает тому подумать над словами Альберта Эйнштейна, одного из наиболее рационально мыслящих ученых. «Чудо – это способ для Бога остаться анонимным», - цитирует священник, который видит в Хаузе посланника Бога – Бога, в которого Хауз не в состоянии поверить. 

Я не считаю совпадением, что в следующем эпизоде, «Лучшая сторона», Хауз пытается справиться со своей болью и своим настроением. Он «пытается» измениться – что-то сделать, наконец. И для него стало ударом, что два самых небезразличных ему человека заподозрили, что он на героине. Конечно, он заставил их переволноваться из-за него, потому что (в обычной для себя манере) не признался, что принимает метадон, мягко говоря, самое опасное средство для снятия боли. Хауз расстроен подозрениями Уилсона, который снова сразу подозревает наихудшее, - что Хауз на героине. Когда Кадди выдвигает ему ультиматум, предлагая либо отказаться от метадона (который полностью снимал боль), или уволиться, Хауз выбирает метадон. «Ты выбираешь наркотики вместо работы?» - спрашивает она, не понимая его, и будучи не в силах этому поверить. «Нет», - объясняет он. «Я выбираю отсутствие боли» вместо работы. Хауз на самом деле огорчен, что его друзья не понимают его. 

Но позже они меняют мнение, увидев позитивные изменения в Хаузе: он побрился, надел костюм и галстук. Он снова готов вернуться в социум. Однако ошибка при лечении пациента, которую он допустил из-за эффекта метадона, заставила Хауза передумать принимать наркотики. Полагая, что метадон влияет на его способность здраво мыслить, то, что он ценит намного больше, чем отсутствие боли, он обнаружил, что жизнь без боли не стоит потери его уникального дара. Заявив Кадди: «Другого меня у тебя не будет», Хауз хромая уходит из кабинета обратно к боли и борьбе со своим несчастьем. 
Эта тема получает словесное воплощение в серии «Общественный договор». Пациент, который утратил социальные тормоза и превратился в гипертрофированную версию Хауза, переживает из-за того, чего это ему стоило. Обращаясь к Хаузу с просьбой провести опасную операцию, которая может вернуть его к обычной жизни, он говорит: «Я должен либо поправиться, либо умереть, я с этим смирился». Хауз лучше, чем многие другие доктора, понимает, ради чего хочет рискнуть пациент. Он и сам так делал. 

Хауз передает это дело Чейзу, который не выражает большого желания участвовать в такой рискованной процедуре – пока Хауз не объясняет, почему он настаивает, несмотря на то, что нет медицинских причин для ее проведения. С неохотой Хауз поясняет, какая жизнь предстоит этому человеку: «Когда он вернется домой, то отпугнет от себя всех своих друзей, его коллеги отвернутся от него, он настроит против себя семью. Если ему повезет, он найдет друга, который будет мириться со всем этим дерьмом … пока он тоже не уйдет». Чейз понимает, что на самом деле это - признание, и выражение лица Хауза, когда он практически обнажил душу, ошеломило Чейза своей искренностью. Хауз действительно устал от самого себя и того впечатления, которое он производит на людей. Если есть возможность помочь кому-то избежать той жизни, к которой он сам приговорен, он сделает это. 

Примечательным в серии «Общественный договор» является искренняя попытка Хауза быть хорошим другом для Уилсона. Быть вместе с ним в момент, когда тот встречается с давно потерянным братом Дэнни. Его сдержанная (для Хауза так точно) честность означает его поддержку для Уилсона, которую он не смог оказать в случае с Эмбер. Это почти неразличимая перемена, которую мы можем почувствовать в Хаузе в то время, как он продолжает попытки изменить свою жизнь к лучшему. Крошечные шаги, практически незаметные для его коллег. 

Но незамеченным это не остается. В серии «Here's Kitty» Хауз носится с кошкой, которая, возможно, может предсказывать скорую смерть. Желая доказать, что все это ерунда, Уилсон заявляет, что одержимость Хауза кошкой означает, что он либо сам в это поверил, либо стал прислушиваться к мнению других людей, То есть ему не все равно. Уилсону это нравится. В этой серии пациентка опять обращает внимание на серию кажущихся совпадений, которые привели Хауза к ее диагнозу. Неужели это «ежедневное» чудо? Подобно священнику из серии «Неверующий» девушка с кошкой бросает вызов вере Хауза в то, что Бога нет. Кто ответит, почему кошка прыгнула на лэптоп именно в тот момент? Не было ли тут немного божественного вмешательства? Конечно, Хауз будет все отрицать, но это его немного смутило. 

7. Отчаяние. Итак, что заставило Хауза встретиться с психоаналитиком в серии «Взаперти»? Он всегда считал терапию чем-то совершенно бесполезным, о чем нам известно еще со времен первого сезона. И вот он решает попробовать. Нам не сообщают, как долго он встречался с врачом, и мне интересно, сколько же времени ему понадобилось, чтобы на это решиться. Если бы он не попал в аварию, Уилсон и Кадди об этом никогда бы не узнали. Что привело его к психоаналитику? Хауз начал сомневаться в себе? В своем мировоззрении? В своем отношении к миру? Считал ли он, что сходит с ума? Что он теряет свои умения, свой дар? Означает ли это, что Хауз к этому моменту разочаровался во всем, что могло помочь ему измениться? Были ли у него уже галлюцинации? Возможно, что-то напугало его, связанное с приемом Викодина, что заставило его попробовать что-то другое – все равно что? Или он не мог понять, почему он должен всему противоречить, все отвергать и быть не в состоянии поладить с самим собой. Возможно, все вышеперечисленное. 

8. Последняя капля. До самоубийства Катнера Хауз уже пытался разобраться в себе – настолько, что обратился за профессиональной помощью (что показывает его уязвимость и позволяет предположить, насколько он отчаялся). Хауз никаким образом не предвидел смерть Катнера – и это гложет его. Но почему? Действительно ли это просто очередная загадка, как предположил Уилсон (после размышлений о том, что здесь может быть что-то большее)? Он разозлился на Хауза, считая, что тот вовсе не переживает из-за Катнера, но он просто понял Хауза. Хаузу далеко не все равно, можно даже сказать, он висит на ниточке. (Достаточно лишь раз взглянуть в его испуганные глаза, чтобы понять, насколько Хауз потрясен этим самоубийством). С момента, когда он узнает о самоубийстве, он двигается как во сне, одинокий, похожий на контуженного. 

Хауз признает, и даже не отрицает этого, слова Кадди, что работа (над текущим случаем) – это единственное, что держит его на плаву. Она уверена, что без работы, которая отвлекает его, он просто развалится. Она знает, что Хауз принимает смерть намного тяжелее, чем он хочет показать. Человек, который спасает всех, не смог спасти своего собственного сотрудника. Не смог этого предвидеть. Я полагаю, что Тауб именно это имел в виду, когда сказал (о пациенте, но он легко мог бы сказать это о Хаузе): «Вы не можете испытывать вину, если не любите (в смысле, «вам не все равно»). Хауз чувствует себя виноватым, потому что ничего не видел и не смог спасти Катнера. Это вторая смерть в течение года, которую он не смог предотвратить. 

Достаточно странное поведение Хауза выглядит раздражающе: начиная с его встречи с родителями Катнера, жалкой попытки считать это самоубийство убийством и вплоть до визита в квартиру Катнера, где он просматривает его фотографии. В финале эпизода мы видим похожего на привидение Хауза, который пытается объяснить то, чему нет объяснения, и без слов прощающегося с Катнером, который был во многом похож на своего наставника и начальника. 
Эта невозможность найти смысл в смерти Катнера продолжает мучить Хауза, и его уверенность в себе дает трещину в эпизоде «Спасители». Уилсон пытается все исправить и помочь Хаузу вновь вернуться в «нормальное» состояние, затеяв с ним игру в загадки. Как показалось, это помогло тому вновь обрести себя после нахлынувших сомнений в собственных силах. Но в конце эпизода мы, как и Хауз, понимаем, что все пошло очень, очень не так, когда Хаузу является видение давно умершей Эмбер, чье единственное предназначенье - насмехаться над Хаузом и мучить его. 

9. Неизбежный конец. Три последующих эпизода, завершающих пятый сезон, - это прекрасный образец филигранно выписанной трагедии. Идеальный шторм, состоящий из потерь и сомнений в себе человека, который не в состоянии выразить те глубокие чувства, которые его обуревают. Признание, что он практически не спит с тех пор, как умер Катнер, шокирует его коллег больше самим фактом, что он вообще сказал об этом. На все еще чувствующего себя виноватым из-за Эмбер Хауза начинают давить события, в которых, как кажется, нет его вины: аллергия Чейза на клубнику в эпизоде "Разделенный Хауз", редкая реакция пациентки на антибиотики в серии «Под моей кожей», даже самоубийство Катнера. И в течение двух финальных эпизодов подсознание Хауза рисует ему картину альтернативной реальности. Которая внезапно разлетается вдребезги, столкнувшись с жестокой неприкрытой правдой в эпизоде «Обе стороны вместе». 

Я верю, что к концу серии «Под моей кожей» Хауз был уверен в том, что ни центр реабилитации, ни электрошоковая терапия ему не помогут. И когда он приходит в кабинет к Кадди, он собирается уволиться, а не просить ее о помощи. Он готов бросить работу. Как будто галлюцинация сказала ему: если это шизофрения, все кончено, если это наркотики, все кончено. Конец. Он понял это, наблюдая, как Эмбер режет себе руку от запястья до локтя, заливая все кровью, давая Хаузу понять, что и тот и другой ответ означают смерть. Его резкий выпад в адрес Кадди за неспособность увидеть, что он практически в агонии, приводит к тому, что она оставляет его в критический момент. Так что, когда он возвращается домой, он уже смирился с тем, что для него все кончено. Он в самом худшем положении с того момента, когда мы увидели его пять лет назад. Мы видим лишь короткие воспоминания о том, что на самом деле произошло в его квартире. Он снимает пиджак. Он сидит на полу ванной комнаты возле унитаза; он принимает Викодин и отшвыривает от себя бутылочку (возможно, нарочно делая так, чтобы до нее было трудно добраться). 

Мы наблюдаем, что он видел в своем воображении, и, возможно, что-то из этого происходило в реальности. Может быть, он попробовал пройти детоксикацию самостоятельно, и у него действительно была тошнота и дрожь, которую мы наблюдали. Но потом он нашел одну из своих бутылочек с Викодином и принял таблетку, сидя на полу в ванне. Это уняло тошноту и другие симптомы детоксикации. Но его разум создал другую реальность, историю получше, в которой он успешно избавился от наркотиков (в рекордное время) и ему стало лучше; в которой вместе с ним был друг, который поддерживал его в то время, как он пытался «соскочить». Кто-то, кто знал и любил его – кто не хотел заставить его отправиться в реабилитацию. И что, несмотря на то, что она видела его в ужасном, жалком состоянии, она все равно желает его. 
Он пребывает в этой иллюзии и на следующий день (и в следующей серии), вернувшись на работу в хорошем самочувствии, считая, что все проблемы решены. Призрак Эмбер исчез, его заменили ложные воспоминания о проведенной ночи с Кадди. 

Но реальность наносит ответный удар. Очень жесткий. Факты не стыкуются с искаженным миром Хауза, и его вселенная взрывается. Даже, если Хауз потерял бы все, у него оставался его разум, его обостренное восприятие окружающего мира. Потрясенная Кадди смотрит, как рушится то, на чем основывалось все его существование. «С тобой все нормально?»- спрашивает она, наблюдая, как погруженный в себя Хауз заново проживает события последних 24 часов. «Нет, - наконец признает он. – Со мной не все нормально». Выражение ужаса и страдания, которое мы видим в глазах Хауза, показывает глубину охватившего его отчаяния и безысходности, хотя мы можем лишь догадываться, что у него творится на душе. Это выдающийся момент для сериала и для Хью Лори, которому лишь скупыми жестами и одной фразой удалось передать целый год боли и тоски. Мы не знали, что это случится (если вы, конечно, не читаете спойлеры). Хотя для Хауза это было почти неизбежно. А вы догадывались, что это произойдет? Что именно послужило для вас подсказкой?

Источник:house-md.net.ru